Дело о нерешительной хостессе [= Дело нерешительной хостессы; Гиблое дело ] - Эрл Стенли Гарднер

Из-за случаев с приставаниями девушка была как на иголках и,испугавшись, пустилась бежать не останавливаясь до самых дверей своего дома.

На следующее утро на стоянке обнаружили тело Дафны Хоуэлл.Она была задушена. Полиция пришла к заключению, что убийство было совершеногде-то в другом месте, а эту площадку преступник использовал, только чтобыизбавиться от трупа.

— Преступление на сексуальной почве? — спросил Мейсон.

— Нет. Она не была изнасилована. Просто удавлена кускомтонкой проволоки. Очень чистая, профессиональная работа.

— Дженис Клабб заявила о том, что видела, в полицию?

— Конечно. Как только следующим утром тело нашли и сообщенияоб этом появились в газетах, она пришла в участок.

— Когда все это произошло?

— Тринадцатого сентября, незадолго до полуночи.

— Продолжай.

— Ну, ты и сам знаешь, как бывает: отдел по расследованиюубийств занимается своими делами самостоятельно, и никому и в голову не пришлоподумать на Брогана, пока вчера во время дачи показаний кто-то не упомянул, чтоналетчик сел за руль рыжего «шевроле» с помятым передним крылом. СержантГолкомб прочитал отчет в утренней газете и подпрыгнул до потолка! Он помчался иразыскал Дженис Клабб. Брогана посадили в рыжий «шевроле», и она опознала его.

— А где они раздобыли этот «шеви»?

— Он был украден в ночь убийства. Об угоне было заявлено, нона протяжении почти двух месяцев его не могли найти. Кто-то загнал его в гаражпустующего частного здания, закрыл ворота и так и оставил. О том, что кража«шеви» прямого отношения к делу не имеет, не может быть и речи, потому чтовладелец машины, парень, учащийся в колледже и использовавший ее для мелкихпоездок, известил полицию о пропаже всего за пару часов до убийства. Онотправился поразвлечься в клуб, оставил машину перед зданием, и кто-то увел ее.Полиция была уверена, что какой-нибудь юнец просто взял ее прокатиться забавыради, и сперва уделила сообщению о краже не слишком много внимания. Лишь послеубийства Дафны Хоуэлл и появления в газетах описания рыжего «шевроле» онидействительно принялись за поиски.

— Тринадцатого сентября… — задумчиво проговорил Мейсон. — Вэтот же день произошло нападение на Родни Арчера.

— Полиция предполагает, что твой клиент сначала совершилнападение, потом куда-то поехал, забрал Хоуэлл и убил ее, — сказал Дрейк. — Нозачем?

— Ограбление. Ее сумочку так и не нашли. Предположительно унее было с собой несколько сотен долларов. Она работала где-то моделью и,очевидно, неплохо получала.

— А что полицейским удалось выяснить о ее прошлом?

— В том-то и штука, Перри! Тут им не удалось раскопатьпрактически ничего. У нее была небольшая квартирка. Никто о ней ничего незнает. Жила одна, работала моделью и никого не посвящала в свои личные дела.Она пробыла здесь всего три месяца.

— Откуда она приехала?

— Из Канзас-Сити. Там у нее осталось несколько приятелей, нои они знают о ее жизни очень немного. Она побывала замужем, но брак распался.Ни с кем не переписывалась. Никто не имел о ней никаких вестей с того момента,как она покинула Канзас-Сити, за исключением одного приятеля, получившего отправленнуюиз Гватемалы открытку с коротенькой надписью, сделанной рукой Дафны.

Мейсон сунул руки в карманы и тяжело вздохнул:

— Не хотелось бы мне сейчас держать ответ перед Мэри Броган.

— Но ведь ты не обязан защищать ее дядю от чего бы то нибыло, кроме обвинения в грабеже! Я не думаю, что теперь можно ожидать откого-то предложения пойти на компромисс.

— Компромисс! Да они будут землю рыть, лишь бы толькоосудить его по этому обвинению в грабеже! Потом начнется разбирательство делаоб убийстве. Если Броган не опротестует результат опознания, сделанного ДженисКлабб, он погиб. Если опротестует, тогда они подождут, когда его вызовут в суддля дачи показаний, и, когда на перекрестном допросе окружной прокурор сусмешкой спросит, не признавали ли его прежде виновным в совершении уголовногопреступления, он будет вынужден ответить, что да, суд признал его виновным внападении, имевшем место той же ночью, что и убийство. Ему станут задаватьвопросы по поводу нападения. Адвокат заявит протест. Окружной прокурор скажет,что считает оба преступления взаимосвязанными, и спросит, не было ли нападениесовершено с помощью того же рыжего «шевроле» с помятым передним крылом, которыйфигурирует в деле об убийстве Дафны Хоуэлл.

— Это оставляет ему шансов не больше, чем комочку снега изпритчи, попавшему в ад. — заметил Дрейк.

— И даже вдвое меньше. Здесь мы, вероятно, опять натолкнемсяна Марту Лавину и Родни Арчера, которым предъявят рыжий «шеви», и они опознаютего как автомобиль, за рулем которого Броган был в ночь нападения.

— Бросай-ка ты это дело, Перри, — сказал Дрейк.

— Нет, не могу. Броган — мой клиент, и я обязан защищать егоинтересы.

— И все же бросай. Случай безнадежный, да, вдобавок, все ещеоказалось в газетах.

— Знаю, — сказал Мейсон. — Конечно, предполагается, чтоприсяжные не читают газет, но могу биться об заклад, что из двенадцатиприсяжных по крайней мере девять узнают о поимке преступника, убившего ДафнуХоуэлл, и о том факте, что мужчина, совершивший это убийство, в настоящее времяпредстает перед судом по обвинению в грабеже и что разбирательство проходит подпредседательством судьи Игана.

— Ради всех святых, Перри, хватит биться головой о каменнуюстену! Альберт Броган наверняка виновен.

— Суд присяжных этого еще не признал.

— Ну так признает!

— Но до тех пор Броган — мой клиент, и я буду защищать егоинтересы. Закон гарантирует каждому определение степени его виновности черезсудебное разбирательство с участием присяжных. Если бы адвокат всякий разумывал руки только потому, что обстоятельства оборачиваются неблагоприятно дляего подзащитного, разбирательства с участием присяжных просто потеряли бысмысл.

— Но нельзя же спорить с фактами! Броган завяз по уши, онвиновен как пить дать!

— На меня он производит иное впечатление, — заметил Мейсон.— Присмотревшись, видишь человека, который пережег себя, таща непосильный груз,работая день и ночь, стремясь устроить свое благополучие. Потом авария, увечье.И сейчас в его глазах стоит животный страх перед новой бедой, новым срывом.

— Теперь у него появится страх еще кое перед чем, — жесткопроизнес Дрейк. — По нему плачет увлекательнейшее путешествие на электрическомстуле! Ты проиграл, Перри.

— Нет, я проиграю только тогда, когда так решат присяжные, итолько в том случае, если мне не удастся найти способ обжаловать приговор.